Рузский Курьер / Новости

В этом номере мы завершаем публикацию глав из книги известного российского историка П.В. Мультатули «Россия в эпоху царствования Императора Николая II» под редакцией В.В. Бойко-Великого (РИЦ имени Святого Василия Великого, Москва, 2015 год).

4 марта архиепископ Тамбовский и Шацкий Кирилл (Смирнов), заявил, что отпечатанный в газетах акт об отречении - это якобы тот «до­кумент, которым Царь Сам освобождает нас от присяги, данной на верное ему служение», а посе­му «освобожденные Самим Государем от присяги Ему, мы имеем в лице Временного Правитель­ства, Государственной Думой учрежденного, вполне законную власть», которой «должны теперь повиноваться, как повиновались не за страх, а за совесть Госуда­рю своему». В дальнейшем это объяснение неоднократно повторялось устно и пе­чатно, а многими и до сих пор используется для оправдания тяжкого февральского греха.

Впоследствии владыка Кирилл находился в жесткой оппозиции курсу митро­полита Сергия (Страгородского) и был расстрелян НКВД в 1937 году. Прославлен РПЦЗ и РПЦ в лике святых.

Открыто хулил имя Государя и Государыни епископ Енисейский и Краснояр­ский Никон (Бессонов). 12 марта 1917 года он выступил на собрании кадетов. «Гос­пода, - сказал Никон, - я всегда уважал и уважаю английскую конституцион­ную монархию и считаю этот образ правления наилучшим, но не для нас, не для нашего государства. И поэтому я - за Российскую республику. Наши многие русские Монархи и особенно последний из них Николай II со своей Супругою Александрой так унизили, так посрамили, опозорили Монархизм, что о Монар­хе, даже конституционном, у нас и речи быть не может. В то время, как наши ге­рои проливали свою драгоценную кровь за Отчизну, в то время, как все мы стра­дали и работали во благо нашей Родины, Ирод упивался вином, а Иродиада бесновалась со своими Распутиными, Протопоповыми и другими пресмыкателя­ми и блудниками. Монарх и его Супруга изменили своему народу».

В июле 1917 года Бессонов снимет с себя епископский сан и монашество, моти­вируя свой поступок тем, что епископский сан не удовлетворяет его религиоз­ным идеалам и мешает быть искренним христианином. 12 августа Синод офи­циально лишил Никона духовного сана, вернув его в мирское состояние. В том же году Бессонов обвенчался с бывшей ученицей подведомственного ему ду­ховного заведения. Однако брак ему счастья не принес: вскоре жена его была найдена мертвой с револьверной раной в груди. Как вспоминал будущий мит­рополит Евлогий (Георгиевский), Бессонов похоронил жену в Покровском жен­ском монастыре, положив покойнице на грудь свою панагию, а в ноги - кло­бук, отпечатав на траурной ленте наглую, богохульную надпись. Бессонов подрабатывал театральным критиком, не гнушался бульварных изданий, под­писывал свои рецензии «бывший епископ Никон - Микола Бессонов». Жизнь его была коротка и бесславна. В 1919 году Бессонов умер от тифа.

Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский) воспринял Фев­ральский переворот положительно. В обращении к народу 9 марта 1917 года епи­скоп Сильвестр заявил: «Совершилось великое в нашем Отечестве. Волею Того, Кто возводит и низводит сильные со престол, твердыня Царской власти пала. Свобода возвращена народу».

На следующий день, 10 марта 1917 года владыка утверждал, что «своим отрече­нием Император Николай II не только себя освободил, но и нас освободил от присяги ему. Наш долг повиноваться за совесть Временному правительству». Владыка служил панихиды по павшим «за свободу» положительно. Епископ Сильвестр был замучен большевиками в 1919 году (его распяли на полу, а затем рас­каленным шипом пронзили сердце). В 2000 году Архиерейский собор Русской Пра­вославной Церкви причислил святителя Сильвестра (Ольшевского) к лику Но­вомучеников и Исповедников Российских.

Открыто перешел на сторону предателей и архиепископ Пензенский и Саран­ский Владимир (Путята). «Мы живем с вами, - говорил он в марте 1917 года, - отцы и братия, в счастливую пору, когда над дорогой Родиной нашей взошла заря возрождения и обновления».

Предав Божиего Помазанника, Путята вскоре предал и Церковь. Он отказал­ся подчиняться административным распоряжениям Синода, стал самочинно управлять епархией. В 1918 году судим Собором и лишен сана архиепископа, но оставлен в монашестве. В 20-е годы Путята организовал обновленческую группу «Новая народная церковь». После краткого присоединения к ВЦУ, Путята пере­шел к «григорианам». После этого митрополит Сергий (Страгородский) и Свя­щенный Синод объявили «монаха Владимира Путяту отпавшим от Святой Церк­ви и лишенным христианского погребения в случае нераскаянности». Скончался Владимир Путята в начале 1941 года, так и не раскаявшись в своих церковных пре­ступлениях и личных тяжких грехах.

Епископ Челябинский Серафим (Александров) свержение Монархии встре­тил восторженно. Он даже подал заявление в челябинский комитет партии народной свободы (кадетов) о своем желании стать ее членом, в чем ему было от­казано. После прихода к власти большевиков тесно с ними сотрудничал. Епископ Серафим даже имел прозвище «митрополит Лубянский». Тем не менее владыка был противником обновленцев, и в 1937 году его расстреляли по постановлению тройки НКВД.

Епископ Владикавказский и Моздокский Макарий (Павлов) также горячо приветствовал свержение Монархии. «Волей Божией, - говорил он, - наше Отечество вступило на новый путь исторической жизни и для управления об­ширною страною избрало Благоверное Временное правительство».

В конце августа 1922 года епископ Макарий уклонился в обновленческий раскол. Вслед за своим епископом последовала большая часть духовенства Владикавказ­ской епархии.

Епископ Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский) также приветствовал Февральский переворот. По его инициативе чрезвычайное собра­ние духовенства и мирян Екатеринославской епархии приняло резолюцию, в ко­торой указывалось: «Ввиду неуместности дальнейшего сбора на построение па­мятника в честь Дома Романовых, собрание постановило просить епархиальное начальство собранные на эту цель суммы обратить на постройку памятника ос­вобождения Русской Православной Церкви от государственного гнета».

Как и многие другие иерархи-отступники, владыка Агапит предал Церковь. В 1919 году он возглавил самочинный Синод Украинской Православной Автоке­фальной Церкви, запретил поминовение за Богослужением патриарха Тихона. Впоследствии принес покаяние, вернулся к управлению Екатеринославской епархией. После установления на Украине советской власти был арестован, скончался в тюрьме от пыток, голода и тифа.

Епископ Полоцкий и Витебский Кирион (Садзегелли) 5 марта 1917 года напра­вил телеграмму М.В. Родзянко со словами «Да здравствует Временное правительство!». Тогда же, в марте 1917 года, епископ составил молитву за Временное правительство. После Февральского переворота он вернулся в Грузию. Скончался 26 июня 1918 года в Марткопском святого Антония монастыре, торжественно погребен в Тифлисе.

Архиепископ Тверской и Кашинский Серафим (Чичагов) 7 марта 1917 года заявил: «Милостию Божиею народное восстание против старых, бедственных порядков в государстве, приведших Россию на край гибели, обошлось без многочисленных жертв, и Россия легко перешла к новому государственному строю. Русская револю­ция оказалась чуть ли не самой короткой и самой безкровной из всех революций, которые знает история. Поэтому долг и обязанность каждого православного граж­данина Русской земли всемерно и любовно поддерживать новую власть».

Владыка Серафим будет арестован в 1937 году. Тяжелобольной, он будет выне­сен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму. 11 декабря 1937 года ар­хиепископ Серафим (Чичагов) примет мученическую кончину: его расстреля­ли по постановлению тройки НКВД на Бутовском полигоне. В 1997 году владыка был причислен Русской Православной Церковью к лику святых как священно­мученик.

Епископ Костромской и Галичский Евгений (Бережков) публично радовался мученической кончине Григория Распутина-Нового. 6 марта 1917 года ра­достно сообщал своей пастве: «Свершился великий переворот в Отечестве на­шем: пала Императорская власть. Таковы судьбы Промысла Божьего! Призываю духовенство епархии подчиниться и признать Временное правительство».

10 марта 1917 года, перед служением молебна, епископ Евгений в своей пропо­веди отождествил Самодержавие с «вековыми оковами», с падением которых исчезли-де все препятствия на пути шествия России «по пути к свободе, солнце которой во всем блеске засияло на Святой Руси». Через год пропал в безызвестности, по некоторым данным, арестован большевиками в 1918 году, а расстрелян в 1922 году в период активной борьбы большевиков с Церковью.

Великая радость по поводу переворота была высказана архиепископом Сим­бирским и Сызранским Вениамином (Муратовским), который 8 марта 1917 года воздал «благодарение Богу» за свершившийся государственный переворот. В его речи, произнесенной в кафедральном соборе, Император Николай II был назван «негодным кормчим».

В 1922 году архиепископ Вениамин уклонился в обновленческий раскол. В 1923 году он дважды каялся перед патриархом Тихоном и дважды изменил Православной Церкви, переходя обратно в обновленчество. Муратовский был участником вто­рого обновленческого, так называемого «Всероссийского Поместного Священ­ного Собора» 1923 года, на котором он позорно подписал постановление Собора о лишении сана и монашества святейшего патриарха Тихона.

6 мая 1930 года Мура­товский без покаяния скончался под Москвой на своей даче.

Клеветал на Царскую Россию и епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (Князь Ухтомский). «Кончилась тяжкая, грешная эпоха, - вещал он в проповеди 12 марта 1917 года, - в жизни нашего народа. Теперь началась великая эпоха новой жизни, случилось нечто невероятное. Наступили дни чистой народной жизни, свободного народного труда, зажглась яркая звезда русского народного счастья. Самодержец погиб, и погиб безвозвратно».

28 августа 1925 года архиепископ Андрей в молитвенном доме ашхабадской ста­рообрядческой общины принял миропомазание от старообрядцев, перейдя та­ким образом в раскол, за что 26 апреля 1926 года патриаршим местоблюстителем Петром (Полянским), митрополитом Крутицким, запрещен в священнослуже­нии. Осенью 1927 года бывший епископ арестован в Москве и выслан в Казахстан, в Кзыл-Орду. Вновь арестован 4 октября 1928 года и препровожден в Ярославль, где в местном изоляторе отсидел в одиночной камере три года. 4 сентября 1937 года Ухтомский был расстрелян в Ярославской тюрьме по решению тройки Управле­ния НКВД Ярославской области.

Отступничество большого числа духовенства от Царя объясняется не его сознательным участием в заговоре против Монархии и лично против Госуда­ря, но в первую очередь теплохладностью, равнодушием к творящемуся в Рос­сии злу. Так, например, митрополит Вениамин (Федченков), на глазах которого толпа убила губернатора Твери, писал: «Я думал: вот теперь пойти и тоже сказать: не убивайте! Может быть, безполезно? А может быть, и нет? Но если и мне при­шлось бы получить приклад, все же я исполнил бы свой нравственный долг… Увы, ни я, никто другой не сделали этого… И с той поры я всегда чувствовал, что мы, духовенство, оказались не на высоте своей… Несущественно было, к какой политической группировке относился человек. Спаситель похвалил и самаряни­на, милосердно перевязавшего израненного разбойниками иудея, врага по вере… Думаю, в этот момент мы, представители благостного Евангелия, экзамена не вы­держали, ни старый протоиерей, ни молодые монахи... И потому должны были потом отстрадывать».

Отступничество духовенства от Царя, измена Божиему Помазаннику стали величайшей трагедией Русской Церкви.

В этих условиях Император Николай Александрович насильственно Цар­ствовать над народом, не желавшим больше признавать его своим Царем, - не мог.

В марте 1917 года не Царь отрекся от своего народа, а народ отрекся от своего Царя, и за это получил «самозваных и жестоких правителей», о которых преду­преждал Иоанн Кронштадтский, правителей, заливших Россию кровью.

Суть подвига Николая II очень точно подметил архимандрит Константин (Зайцев): «Царь, оставаясь Русским Царем, не мог себя ограничить западной конституцией, не мог сделать этого не потому, что судорожно держался за свою власть, а потому что сама власть эта, по существу своему, не поддавалась ограничению. Ограничить ее - значило изменить не ее, а изменить ей. Рус­ский Царь не просто Царь-Помазанник, которому вручена Промыслом судь­ба великого народа. Он - тот единственный Царь на земле, которому вручена от Бога задача охранять Святую Церковь и нести высокое Царское послуша­ние до второго пришествия Христова. Русский Царь - тот, Богом поставлен­ный носитель земной власти, действием которого до времени сдерживается сила Врага»^[1].

После издания «манифеста» об отречении у Императора было два выбора: призвать к гражданской войне или признать режим узурпаторов. Николай II не сде­лал ни того, ни другого. Он предпочел заточение и мученическую смерть, и даже гибель своей Семьи, участию в братоубийственной войне и беззако­нии. Царь, вслед за Спасителем, Которого нечистый дух соблазнял покло­ниться ему, обещая все блага мира, отвечал сатане: «Изыди от Мене сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужи­ши» (Мф. 4, 10).

«Когда в силу страшных обстоятельств («кругом измена, и трусость, и об­ман») стало ясно, что он не может исполнять долг Царского служения по всем требованиям христианской совести, он безропотно, как Христос в Гефсима­нии, принял волю Божию о себе и России. Нам иногда кажется, что в актив­ности проявляется воля, характер человека. Но требуется несравненно боль­шее мужество, чтобы тот, кто «не напрасно носит меч», принял повеление Божие «не противиться злому», когда Богъ открывает, что иного пути нет. А политик, которым движет только инстинкт власти, и жажда ее сохранить во что бы то ни стало, по природе очень слабый человек. Заслуга Государя Нико­лая II в том, что он осуществил смысл истории как тайны воли Божией», - пишет протоиерей Александр Шаргунов^[2].

Несмотря на это, Николая II обвиняют в слабости и отсутствии достаточной воли. Однако история знает примеры, когда отречения подписывались государя­ми в гораздо более легких условиях. Так, например, Наполеон отрекался дважды, причем второй раз добровольно, после Ватерлоо, в условиях, когда Франция про­игрывала по его вине тяжелую войну с объединенной Европой и находилась под угрозой иностранной оккупации. Своими отречениями Наполеон не только дважды обезглавливал армию и государство, но и обрекал свою страну на утрату суверенитета. Однако в памяти людей Наполеон остается хотя и злодеем, но «сильным» и «вели­ким» человеком.

Совсем по-другому, чем русский Царь, повел себя его главный военный про­тивник, свергнутый революцией германский император Вильгельм II, который бежал в Голландию, безбедно жил в личном имении в тихом городе Дорне, где вторично женился и выращивал тюльпаны вплоть до начала Второй мировой войны.

2 марта 1917 года, когда русский Царь был насильственно лишен своего венца, в селе Коломенском под Москвой произошло явление иконы Божией Матери Державной. Крестьянка слободы Перерва Бронницкого уезда Евдокия Адриано­ва в снах стала видеть белую церковь с повторяющимся требованием найти там черную икону и сделать ее красной. Крестьянка рассказала о снах настоятелю Вознесенского храма в Коломенском. После долгих поисков в подвалах церкви была найдена большая почерневшая от времени икона. На доске проступало изо­бражение Младенца Христа на коленях у Богородицы, главу Которой украшала Царская корона. В руках Богородицы - Царские регалии: скипетр и держава. Храм Вознесения Господня был построен Великим Князем Василием Иоаннови­чем в благодарность Богу за дарование ему сына Иоанна (будущего первого рус­ского Царя Иоанна Грозного).

Пресвятая Богородица явила России, что отныне Царский венец, скипетр и держава приняты Ею. Лик Богородицы, исполненный печали, предвещал и Царскую екатеринбургскую Голгофу, и грядущие муки России.

В 1613 году русский народ целовал крест на верность Династии Романовых. После семи лет смуты XVII века, безвластия и иноземной интервенции русский народ нашел в себе силы покаяться и призвать на Царство Михаила Феодоровича Романова.

В 1917 году эту клятву русский народ нарушил и предал своего природного Царя в руки заклятых врагов.

Предательство и отступничество охватили все слои русского общества: гене­ралы спешили содрать с себя Царские вензеля и надеть красные банты, поэты, писатели - скорее воспеть новую «свободную» власть «свободной» России, кре­стьянство - предвкушало передел земли, рабочие - свободу от фабрикантов.

Все хотели освободиться от Царской власти. Но каковой будет власть новая, никто не думал. Получилось так, что через несколько дней исчезла вообще любая власть: нелегитимное узурпаторское Временное правительство меньше чем за месяц сломало все старые институты власти, упразднило судебную систему, упразднило все органы местного самоуправления, упразднило по­лицию, дезорганизовало армию, начало новые притеснения против Церкви. Была упразднена и Государственная Дума, именем которой был совершен переворот. Ее работа, прерванная указом Государя от 27 февраля 1917 года, никогда больше не возобновлялась в полном объеме. В течение лета 1917 года несколько раз собирался ее Временный комитет, а 6 октября 1917 года Временное правительство окончатель­но распустило Государственную Думу в связи с подготовкой выборов в Учреди­тельное собрание.

Из действий масонского Временного Правительства совершенно ясно, что фактически главная его цель была не построение так называемой «демократической» России, а фактическое уничтожение России вообще, как великого Государства.

1 сентября 1917 года Керенский незаконно самолично провозгласил Россию рес­публикой, а себя министром-председателем и Верховным главнокомандующим, совершив тем самым окончательную узурпацию власти, установив в России соб­ственную диктатуру. Эта диктатура была слаба и ничтожна, она продержалась недолго, и на смену ей пришла диктатура страшная и античеловеческая. Но дик­татура Временного правительства свидетельствовала о полном беззаконии со­вершенного в марте 1917 года.

«С падением Царя, - писал генерал П.Н. Врангель, - пала сама идея власти, в понятии русского народа исчезли все связывающие его обязательства. При этом власть и эти обязательства не могли быть ничем заменены»^[3].

Свидетель мартовского Петрограда 1917 года И.Л. Солоневич позже писал: «Я помню февральские дни: рождение нашей великой и безкровной, - какая ве­ликая безмозглость спустилась на страну. Стотысячные стада совершенно сво­бодных граждан толклись по проспектам петровской столицы. Они были в пол­ном восторге - эти стада: проклятое кровавое самодержавие - кончилось! Над миром восстает заря, лишенная «аннексий и контрибуций», капитализма, импе­риализма, самодержавия и даже православия: вот тут-то заживем! По професси­ональному долгу журналиста, преодолевая всякое отвращение, толкался и я сре­ди этих стад, то циркулировавших по Невскому проспекту, то заседавших в Таврическом Дворце, то ходивших на водопой в разбитые винные погреба.

Они были счастливы - эти стада. Если бы им кто-нибудь тогда стал гово­рить, что в ближайшую треть века за пьяные дни 1917 году они заплатят десятками миллионов жизней, десятками лет голода и террора, новыми войнами, и граж­данскими, и мировыми, полным опустошением половины России, - пьяные люди приняли бы голос трезвого за форменное безумие. Но сами они - они счи­тали себя совершенно разумными существами: помилуй Богъ: двадцатый век, культура, трамваи, Карла Марла, ватерклозеты, эсеры, эс-деки, равное, тайное и прочее голосование, шпаргалки марксистов, шпаргалки социалистов, шпаргал­ки конституционалистов, шпаргалки анархистов - и над всем этим безконечная разнузданная пьяная болтовня безконечных митинговых орателей...».