Исключение
Вот и сегодня подошла… Хотел написать «старушка», но как-то не вяжется к этой, пусть даже и сильно пожилой женщине наименование «старушка». Она невысокого роста, сутуловатая, но какая-то необыкновенно энергичная, живая, экспансивная даже…
- Я, - говорит, - батюшка, крымчачка. Это такой народ, очень малочисленный теперь, можно сказать совсем исчезающий… Так вот, представьте себе, мои предки с самой глубокой древности живут в Крыму. С раннего средневековья даже… Ну, так получилось - живут себе, живут, и вот – дожились… До меня, грешной. И я всегда знала, что мы – потомки готов, только под влиянием хазар принявшие в VIII веке иудаизм. А мой род позже смешался еще и с итальянцами. Вот откуда у меня такое странное для крымчаков имя – Анджело, ну и фамилия ему под стать - Ламбрози.
Детство у меня было тяжелое, беспросветное, папа пил страшно, маму поколачивал, а она, бедная лямку тянула из последних сил. Нищета, голод… что и говорить - хлебнули мы сполна… Ну, не мы одни, конечно, время такое было… Вообще моя семья чудом в живых осталась. Просто мы перед самой войной поехали в Ленинград, да там и застряли, а всех наших родственников, кто в Крыму остался, - всех до единого, - немцы расстреляли.
И вот, когда вернулись, соседка наша – украинка, баба Ганна слепая, - высокая такая, прямая, - попросила, чтобы я время от времени водила ее в церковь. Ну, мне то что: привела – увела и все. Дело нехитрое.
А я не то, что не крещенная была, а вообще, можно сказать, никакого отношения к вере не имела… причем ни к какой. Но поскольку нас – крымчаков - за веру иудейскую считали евреями, то и отношение у меня ко всем было настороженное, если не сказать враждебное. Вообще я дикарка была, даже озлобленная, пожалуй, на всех: за жизнь убогую, за нищету, за беспросветность…
И вот как-то раз привела я бабу Ганну… а в центре храма после службы поставили такое специальное кресло, сидя в котором проповедовал, а потом давал прихожанам крест для целования святитель Лука.
Проповедь закончилась, я Ганну подвела, она к кресту приложилась и вот владыка мне тоже крест дает, а я так, знаете, по-детски насупилась и не хочу целовать.
- Ты почему крест не целуешь? – спрашивает святитель.
А я еще больше заартачилась и молчу, только слышу - бабки шипят, ядовито так: «Да она, наверное, еврейка»…
Но святитель точно не слышит, спрашивает спокойно так, мирно:
- Как тебя зовут?
Я отвечаю:
- Анджело.
Владыка говорит:
- Ну-ка, наклонись ко мне ближе и громче скажи, по слогам.
- Ан-же-ло.
- Окончание?
- Ло… Анже-ло.
- И тут святитель как-то так торжественно, радостно даже, как будто, что-то необыкновенное узнал, говорит:
- Так целуй же крест!!!
Ну, я и поцеловала.
А потом смотрю на владыку… А он такой необыкновенный, красивый, ну, знаете, величественный, с бородой седой… а тут еще и облачение архиерейское, митра, панагия…. А я что в жизни видела? – нищая грязная хата, пьяный батяня, рванье, обноски, сопли, мамка несчастная…
И вот я святителю говорю:
- А ты кто такой?
Он отвечает:
- Я священник.
Понимаете… не владыка, не «архи» там какой-нибудь, а просто - священник.
Потом помолчал, берет меня за руку и говорит:
- А ты еще придешь в Церковь… Потом.
Представляете? Так прямо и сказал, а ведь я ничего ему не рассказывала: ни то, что не крещенная, ни то, что родители у меня иудеи, ни то, что сама ни во что не верю – ничего, но он все понял.
А потом я уже с Ганой отхожу и вот, у самого выхода чувствую, владыка нам в след смотрит, так… ну, как будто что-то сказать хочет. Я обернулась, и точно – встретила его взгляд – глубокий такой, мудрый, но мы уже далеко были, и он ничего не сказал. Только мысль вдруг так отчетливо пронеслась в голове, не детская совсем… ну, про нас с бабой Ганой слепой, мол, - это кто кого еще водит?
Вот так… время прошло, много я начудесила в жизни, но и жизнь меня смирила скорбями… я окрестилась, приняла православие…
Теперь, вот, в храм хожу, исповедуюсь, причащаюсь… а ведь для крымчаков это большая редкость, можно даже сказать, исключение.
Священник Дмитрий Шишкин.
