Приходские будни
«Трудно быть Богом, батюшка»
Моя знакомая, добрая верующая христианка, в разговоре со мной, вздохнула и неожиданно произнесла:
- Трудно быть Богом, батюшка. Ох, как трудно. Мне ведь даже иногда жалко Его становится.
Прокручиваю в голове курс догматического богословия. О чем там только не говорится, но такой темы точно нет.
- С чего это ты, Петровна, Бога-то жалеешь?
- Да вспомнилось, вот. Лет восемь назад, когда мы еще по квартирам пожертвования на храм собирать ходили, зашла я и к своей старой знакомой. Обнялись, расцеловались.
- Тоня, я к тебе. Мы на храм ведь собираем, давай жертвуй.
Та отвечает: «Ага!» И подает мне десятку.
- Ты чего, Тонь?! Мы же на храм собираем? Соседки твои, все, кого ты «плохими» называешь, кто по 50, кто по 100, а то и по 200 рублей дают, а ты… Даже неудобно, подруга.
- Так я в магазин собралась. Купить надо много чего. И перечисляет:
- Масла, молока, хлеба, колбасы кило и т.д.
- Тонь, ради храма, может, ты на полкило колбаски-то меньше купишь? Я же к тебе по такому делу, может, больше никогда и не приду.
Она аж оторопела:
- Ты чего, Петровна?! Такое мне предлагаешь. В колбасе себе отказать?! Да разве ж я свой желудок с твоим храмом сравню?
Обиделась я на нее и целый год не звонила. А тут она сама приходит. Говорит, заболела очень. В желудке нашли страшную болезнь. Научи, что мне теперь надо делать. Ой, обнялись, поплакали.
Вот я ее в храм и повела: и на исповедь, и на соборование, и на причастие. Теперь в церковь ходит, молится. И болезнь странным образом замерла. Исчезать не исчезает, но и расти не растет.
И думаю: будь я Богом, так за те ее слова взяла бы тогда мухобойку, хлопнула разок - и нет человека. Бог - не мы: Он, вишь ты, не обиделся и пожалел. Душу неразумную пожалел. Вот я и говорю: это как же все время терпеть, смиряться и постоянно прощать… Трудно быть Богом, батюшка.
Кукушка
Утром просыпаюсь и думаю, а ведь сегодня мне стукнуло уже ого-го сколько годов! Лежу, размышляю о бренности этого мира и вдруг слышу кукушку.
Ну и, разумеется, спрашиваю:
- Кукушка, кукушка, я уже столько лет по земле хожу. Ты не знаешь, сколько мне еще осталось?
Та в ответ «ку-ку» да «ку-ку». А я считаю и радуюсь. Потом думаю: что-то многовато. Нет, это уже слишком. И, наконец: она что, надо мной издевается?!
Матушка, услышав, как я возмущаюсь, заглянула ко мне в комнату:
- Ты чего тут шумишь?
Я жалуюсь ей на кукушку. Матушка удивляется моей непонятливости:
- Тебе накуковали жизнь вечную, а ты, эх. А еще христианин!
О «стрижке купонов»
У нас в деревне один дяденька выбраковал несколько бесплодных несушек, и одну из них, маленькую, тощую и кривую на один глаз, почему-то принес и пожертвовал нам в храм.
- Вот, супчик, может, какой сварите, да и меня под этот супчик добрым словом помянете.
Курицу мы взяли, а шею ей свернуть ни у кого рука не поднялась. В общем, прижилась она у нас. Насест ей сварганили, защиту от ворон придумали. И вот живет у нас уже несколько месяцев и, что характерно, несется практически каждый день.
Зина, наша староста, приносит в трапезную очередное яйцо и говорит:
- Сегодняшнее, теплое еще. Потом перекрестится и добавит:
- Помяни, Господи, раба твоего Ивана Ивановича с чадами и домочадцами.
Дядька тот рассчитывал, что съедим мы его курочку, да и помолимся за него разок. А птичка, тварь Божия, заставляет поминать его уже несколько месяцев кряду каждый день. Вот так у Господа всегда бывает: сделал ты вроде бы разовое доброе дело, а получается, что долго потом еще с него «купоны состригаешь».
Священник Александр Дьяченко.
